Поскольку обстоятельства вынуждают сидеть взаперти, размышлять, думать о непреходящем, подводить итоги и приводить свои мысли и чувства к неизбежной гармонии, стараюсь довести до ума то, что было начато ранее, а именно: разбирать, редактировать и подчищать недописанное. Первый отрывок из моего ещё пока незаконченного очерка о путешествии вокруг Аннапурны весной 1998 года. Приятного чтения. Буду постепенно выкладывать по мере развития сюжета.
Со-со-со!! Лха Гьяло!!
«Да победят боги!!»
(Тибетский победный клич)
Бл… вот гады!! Какое свинство курить на борту в воздухе! Всё! Больше Аэрофлотом не летаю!
Хотя, сам, лох, конечно. Чего тянул? Мог же шевельнуться хоть неделей раньше… Разве можно взять нормальные места перед самым вылетом? Вся команда, включая мою маму, сидела где-то впереди, я же был обречен все 11 часов до Катманду летать в клубах табачного дыма на последнем ряду у туалета. Особенно было весело, когда там выстраивалась очередь курильщиков и они начинали толкаться, гудеть и хлопать дверями. Моё сидение не откидывалось, а вот сидение напротив меня откидывалось как раз очень хорошо и не хотело возвращаться в исходное даже тогда, когда я об этом настойчиво просил.
Но больше всего мне доставалось от Вреда… В этом рейсе Вред причинил мне больше вреда, чем кто-либо. «Летучий голландец» был несносен. Сидел он далеко впереди и я даже не мог разглядеть, когда он, удаляясь после очередной порции, исчезал в своём кресле. В первый раз он подошёл вразвалочку, плюхнулся рядом, даже не спросив разрешения, хлопнул меня по плечу и, выпустив облако дыма, вымолвил:
— Я Вред Ван Фриз, а ты?
Я закашлялся…
— Прости малый, я не хотел тебя обидеть… Я знаю, это большая зараза. Но ничего не могу с собой поделать, мне каждые полчаса нужна порция никотина, иначе я сдохну.
— Аааа, ты ещё и не куришь? Ну, прости, прости… Зато я расскажу тебе много интересного!!
Когда он припёрся в следующий раз, я предложил ему поменяться.
— Ээээ, брат…нет, не могу. Мне там комфортно, а здесь народу толчея и ноги затекают.
Мне захотелось засветить ему между глаз с разворота. Благо сидел я для этого очень удобно и правой рукой мог бы раздробить ему кость и размозжить нос в лепёшку. Я тогда ещё не владел своим умом настолько, чтобы управлять эмоциями, а в сознании ещё были очень живы истории моих армейских драк, за которые меня чуть не передали в дивизионную прокуратуру. И ещё эта недавняя поножовщина в арабском квартале Парижа, где шайка алжирцев едва не отправила меня на тот свет, перерезав бедренную артерию. Шрам от этой поножовщины ещё давал о себе знать резкой болью на крутых поворотах. Останавливало одно: я ведь в Непал лечу, а там все такие позитивные, неземные. Ходят тут по проходу, почти летают. Вот-вот оторвутся от пола.
— Слушай, чувак, Вред… ты вредина? Ты куришь, а я нет. Почему я должен нюхать дым твоей сигареты?
— Ну, нет… знаешь, я не вредина, я философ! Они придумали такие правила, я всего лишь ими пользуюсь! У каждого из нас есть неудачные моменты в жизни. Мне в жизни не везло очень много раз. Но в этот раз не повезло тебе! Прости! Или обратись к стюардессе. Уверен, они смогут помочь!
Бл…ь, философ х..ев. Стюардесса мне не помогла, но я всё равно решил отложить размозжение носа до следующего раза и попробовать разобраться с его философией.
Подбирался он ко мне каждые полчаса — я дивился тому педантизму, с которым он это делал — благодушно улыбался, как старому знакомому, выпускал в потолок облако дыма и начинал травить. Он травил байки про Занзибар и Суматру, про бунгало на Палаване, где он провёл два дождливых сезона, про своих баб-мулаток с островов Зелёного Мыса. Про кишащую крокодилами дельту Ганги, про серебряные рудники в Потоси, про джунгли Камеруна, про свой первый визит в Непал в 1986 году. Он лил, и лил, и лил… Я слушал его вполуха. Я не знал, что из того, что он льёт, правда, а что выдумка, но лил он красиво. Впрочем, через какое-то время его рассказы и скрытая в них бравада уже начинали действовать на нервы, не считая едкого дыма от его сигарет.
И всё же этот долговязый потомок мореходов из Роттердама вызывал во мне отвращение, перемешанное с любопытством. Иногда я прислушивался к журчанию его голоса. Впрочем, и народ вокруг не отставал. Три водника пили ром прямо в проходе, обсуждая, куда податься после Сун-Коси: на Арун или на Карнали. Прямо передо мной два кришнаита поминутно вспоминали Кришну и Раму. Англичане наискосок о чём-то тихо спорили на тему буддизма. А двое протолкавшихся через эту толпу хиппи, которым надо было в туалет, по-моему, летели в Покхару на ПМЖ.
За все 11 часов я покинул свой пост только дважды: поболтать с мамой, которая впервые летела в Азию, переброситься парой слов с командой, из которых я толком знал только старшего нашей группы альпиниста Олега Фёдорова, и потрещать с Мишей Тюльниковым из «Команды Горький», с которым я впервые побывал в Тибете и Непале полгода назад. Сейчас он опять возвращался в Катманду с группой к базовому лагерю Аннапурны.
Конечно, я насквозь пропитался запахом этих вредных «вредовых» сигарет, но мне же не привыкать: делая карьеру, я полтора года терпел начальника, который курил мне в лицо прямо в офисе, не утруждая себя тем, чтобы выйти для этого хотя бы в коридор.
На подлёте к Катманду в иллюминаторе показались белоснежные хребты и спортивный парень с хвостом светлых волос через два сидения начал взахлёб один за другим перечислять горные массивы: Дхаулагири, Аннапурна, Манаслу, Ганеш-Химал, Лангтанг… Впрочем, Катманду не принимал -прямо над городом висела тяжёлая вата в полтора километра густых дождевых облаков. Ещё часа полтора мы кружили над городом, за которые Вред пересказал мне ещё с десяток своих баек. Но вот мокрая от дождя полоса, очередь за визой и знакомый уже зал получения багажа. Катманду встречал непривычной и неприветливой дождливой мрякой.
Когда полгода назад, я вдохновлённый, впервые вступил на эту благословенную землю, она показалась мне цветущим раем. Солнце играло черепицей храмов и пагод, горы, летящие над зелёными каскадами покрытых дымкой холмов, звали ввысь, красные сари, битком набитые автобусы и сутолока базаров кричали, вопили, копошились яркими красочными лоскутными одеялами. Теперь же всё было иначе. Тусклые кирпичные полуразваленные здания, выбитые мостовые, копошащиеся помойки, заваленные хламом и мусором, темные переулки, сочащиеся грязью крыши, помои, которые на меня вылили из какого-то окна в районе Дарбара. Мама была в шоке! И всё же мы добрались до Тамеля, бросили свои вещи в Шерпа Гест Хауз и отправились гулять…
Продолжение — здесь.
Комментарии