Блог

Десятая (заключительная) часть очерка о путешествии вокруг Аннапурны весной 1998 года. Первая, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая, седьмая, восьмая, девятая. Завтрак… Наташа уже малёк поостыла, хотя, чтобы заглушить вчерашнюю обиду, ей, наверное, понадобится не один день и даже неделя. И всё же мы пытаемся разговаривать и …даже шутить. К тому же сегодня мы столкнёмся ещё с одним чудом, которое позволит нам закончить путешествие без драк и взаимных оскорблений. А перед отлётом на Родину даже обниматься и искренне желать друг другу всего самого хорошего. Рододендроны! Если вам доведётся побывать в Гималаях весной, то не удивляйтесь, если именно это, несмотря на все мои слова, картинки в сети и рассказы очевидцев, застанет вас врасплох и окажется тем главным, ради чего вы «всё это» пережили. Не зря же этот скромный цветок является национальным символом страны гор. Именно здесь, в районе Горепани, весной распускается самый большой в мире лес цветущих рододендронов. Они здесь не те, что у нас на Кавказе. Их стволы достигают двадцати, а то и тридцатиметровой высоты. Их ветви, унизанные полыхающими бутонами, являют собой картину абсолютно фееричную. Представьте себе, что несколько дней вы буквально обречены идти под обстрелом красных соцветий и продираться в коридоре через бахрому сполохов цветущего леса. Всю дорогу вы окружены и обезоружены этими алыми факелами, которые, кажется, порхают и летят куда-то в поднебесье. Они сопровождают вас повсюду, лезут в глаза и в сердце, кружат вам голову… Эти взрывы пурпурных, розовых, бардовых, белых, фиолетовых, лиловых и кровавых бутонов. Они застилают собой горизонт и висят в небе на фоне вечных снегов. Волны красно-зелёного простираются до самого горизонта. Вы идёте и идёте среди полыхающего пожарища, по сказочному лесу, окруженные запредельной красотой. Почему бы лесным феям вот так, не устроить вам тут пир где-нибудь на лесной поляне? Почему бы киннарам и гандхарвам не исполнить для вас божественный концерт на живописном уступе? Почему бы вам

Девятая часть очерка о путешествии вокруг Аннапурны весной 1998 года. Первая, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая, седьмая, восьмая. Тропа летит всё дальше и дальше вниз. Как всё-таки красиво кругом! С этой стороны явно больше жизни, движения и вообще радостнее. Оттого ли, что здесь больше людей или чаще ходят туристы? Или может быть потому лишь только, что здесь легче дышится, вкуснее кормят, а перевал у нас уже за спиной? Или потому что, наконец, установилась теплая ясная погода, и каждый день нам дарит солнце и небо сияет ультрамарином? На повороте тропы сидит очередной садху и ест далбат руками... В позе лотоса, в огромных роговых очках и в дредах на фоне сияющих снегов Нилгири. Я оторопело останавливаюсь. Блин, какой кадр! Поднимаю камеру, но садху не промах и яростно машет руками: - Заплати, потом фоткай! Подаю двадцать рупий. Очки свирепо сверкают в ответ: - Вы смеётесь надо мной? За двадцать рупий я даже пачки сигарет не куплю!! Удивлённое молчание в моих глазах его не смущает: - Триста рупий и обфоткайтесь! Его наглость меня бесит, я сворачиваю камеру и ухожу... Прохожу метров пятьдесят и со злостью фоткаю его зумом с разворота. «Великий святой» продолжает сотрясать кулаками воздух и шлёт проклятья мне во след. Придётся вечером сделать очистительный обряд и прочесть соответствующие мантры и тексты из священных писаний. Мы уже почти в тропиках: рисовые террасы под сенью Гималаев вместо ячменных полей, заросли банановой травы, покрытые дёрном красочные нагромождения камней, грустные на выкате глаза буйволиц из под тростниковых навесов, жарящее и животворящее солнце. Соблазнительные и манящие струи с грохотом несутся со склонов. Как не окунуться в эту зубодробительную стужу? Ждём не дождёмся горячих источников в Татопани. Все в предвкушении. Все хотят снять с себя напряжение и дорожную пыль. Наташа уже сняла свой бинт с лица, а его черты уже почти вернули свой цвет и форму. Татопани встречает

Восьмая часть очерка о путешествии вокруг Аннапурны весной 1998 года. Первая, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая, седьмая. Утром на завтрак выходим только мы с Олегом: - Толик не выйдет, у него радикулит разыгрался.. а где Наташа? Иду в её номер. На стук мне отвечают молчанием... Ещё стук... И ещё... - Я не открою дверь! - Почему? - У меня лицо распухло... - И что теперь делать? Есть пойдёшь? - У меня рот не открывается... Через минуту всё же открывается дверь и оттуда показывается луноликая богиня с опухшими губами и узкими щелками для глаз. Теперь молчание у меня... Пытаюсь справиться со своим лицом, но, кажется, получается не очень: - Страшно, да? - Ничуть! Ты горная богиня! Это очевидно… Еды принести? Кивок. Дверь захлопывается. Через пару часов Наташа выплывает в тёмных очках и забинтованная с ног до головы. - Это отёк, - авторитетно заявляет Олег. Несколько дней и всё пройдёт. Вот что с Толиком делать? Наташа ревёт в голос. Мы её успокаиваем. После обеда все втроём идём в храм… Пусть местные боги, дакини и бодхисаттвы снимут заклятье с Толика и Наташи! Анатолий ходить не может, только говорит, что уже неплохо. Стонет.. Храм окутывает спокойствием и умиротворением. Здесь вечная обитель Вишну и Победоносный Будда зажёг огонь из трёх стихий. Здесь яркое солнце льётся сквозь ветви тихим неземным светом на стены святых храмов и пагод, и каждый уголок овеян миром и благодатью. Гулкий звон храмовых колоколов в разреженном воздухе, плеск струй 108 священных источников, бормотание священных мантр из уст дредастых садху, рассевшихся вдоль тропинки, стройный хор браминов, распевающих баджаны, мощные удары ачена, звон силньенов и рёв радонгов в гомпе, где горит вечный огонь просветления... Даже Наташа, наконец, успокаивается: - Зато я ЖИВА! И перевал ещё прошла! Я думала, умру там на месте.. Толпы паломников стекаются в это благословенное место со всего большого индо-буддийского мира.

Седьмая часть очерка о путешествии вокруг Аннапурны весной 1998 года. Первая, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая. Весь вечер пытаюсь восстановиться с помощью дыхания и нехитрых йоговских упражнений. Идут в ход и базовые лекарства типа аспирина и цитрамона. Сон не идёт, хотя я знаю, что он необходим, как воздух, а теперь уже и вместо него, иначе завтра будет хуже. К середине ночи забываюсь тревожным сном без сновидений. Утром мне немного полегче, но осознание того, что нам предстоит рывок на тысячу метров вверх, тревожит и осадком висит где-то в затылке. Сегодня погода идеальна, солнце слепит, снежные гиганты сверкают ослепительным сиянием, распространяя покой и величие. Через редкие сугробы и свалявшиеся кучи снега, по раскиданным кое-где снежным завалам и выбросам, через овраги и грязь, мимо чортенов и ячьих стоянок, мы медленно движемся вверх к перевалу. Тундра, покрытая мелким кустарником, или альпийские луга, на которых пасутся мохнатые яки, где изредка мелькнёт на склоне стадо горных козлов, где в небе, распластав крылья, зависнет гордый орёл или семейка любопытных мармотов, посвистывая, потянется из своих нор. Даже сквозь осадок от вчерашнего, перенапряжение и остатки ночной борьбы за жизнь, меня снова охватывает волнение и радость. Стараюсь не забегать вперёд, дышать ритмично и глубоко. Делаем остановки, пьём горячий чай из термосов, сухофрукты, в общем, всё по науке... Тем не менее, где-то за Як Кхаркой начинаю снова ощущать, как медленно нарастает напряжение в голове и снова начинает давать о себе знать затылок. Возле моста понимаю, что уже не иду, а тащусь. Впереди ещё не менее часа подъёма, а завтра - перевал. И всё же сзади нас подгоняют нависающие над долиной громады Аннапурны III, Гангапурны и Кангсар Канга. Где-то вдалеке сзади маячит болтающаяся в седле Алла, укутанная с ног до головы палантинами. Кажется она уже «готова». Следом мужественно двигаются Игорь и Лёша. Мне уже ясно, что на перевал с нами они не

Шестая часть очерка о путешествии вокруг Аннапурны весной 1998 года. Первая, вторая, третья, четвертая, пятая. Пасмурное утро не предвещает ничего хорошего: гор не видно, тропа тонет в тумане. На верхнюю тропу, через деревни Гьяру и Нгавал, идти бесполезно. Оттуда в ясную погоду открывается один из самых прекрасных видов на Гималаи и это один из главных хайлайтов всего маршрута. День, который вы посвятите этой тропе, останется для вас одним из самых ярких воспоминаний всей вашей жизни. Тот, кто хотя бы раз прошёл по ней, обязательно будет стремиться сюда вновь и уже никогда не пойдёт по нижней. Впрочем, об этом пути я узнаю гораздо позже. Но, даже если бы я знал о ней тогда, идти туда не было бы никакого смысла, всё равно ничего бы не увидели. Широкий тракт ведёт нас по правому берегу Марсианди через небольшой перевал в деревеньку Хюмде. Здесь есть небольшая авиаплощадка, куда несколько раз в неделю приземляются рейсы из Покхары: маленькие винтовые самолёты, доставляющие местных жителей, кое-какие грузы и снабжение для альпинистских партий. Хюмде - ещё одна типичная тибетская деревня с чортенами, гомпами, стенами мани и лоджиями для треккеров. Обедаем... Тропа ведёт дальше, мягко поднимаясь всё выше и выше. По такой погоде идти не слишком комфортно, тем более, что мы выходим из зоны лесов и попадаем на альпийские луга, туда, где почти всегда дует ветер. Нам всё чаще начинают попадаться скрученные высотными ветрами кедры, сосны и гигантские испещрённые причудливыми кавернами глиняные останцы, результат эрозии и выветривания. Ландшафт всё большее начинает напоминать марсианский. Примерно через час выходим туда, где долина, ещё более расширяясь, переходит в обширное высокогорное плато. Долина Мананга. Самая интересная деревня до Мананга - Браке. Картина висящей на склоне деревни с гомпой на самой вершине холма, окружённая стенами мани и громадными чортенами, приводит меня в детский восторг. Почему-то я решил, что это крупный древний буддийский монастырь, который,

Пятая часть очерка о путешествии вокруг Аннапурны весной 1998 года. Первая, вторая, третья, четвертая. В Чаме, возле крайней хижины, есть горячий источник, который не преминет посетить каждый путник. Пока ужинали – зашло солнце. Я остался один в лоджии и переупаковывал свои вещи, а мои товарищи отправились к источнику. Сначала у меня не было желания туда идти. Лёгкий осадок после дневного купания, лишившего нас сил, ещё не выветрился, к тому же некоторые вещи промокли и требовали просушки. Закончив манипуляции с рюкзаком, я расслабился, выпил чаю, и ненавязчивая мысль о том, что теперь можно бы и на источник наведаться, уже не казалась крамольной. Я не стал ей слишком долго сопротивляться и, прихватив полотенце, отправился назад к мосту, от которого до источника рукой подать. Наши к тому времени уже разошлись и вокруг источника уже никого не было. Пока я сидел на берегу, слушал, как грохочет внизу река, пробивающая себе путь среди валунов, любовался небом и отблесками заката на вершинах темнеющих гор, взошла луна. Нигде нет таких звёзд и такой луны, как в горах. Источник заключен в бетонное ложе. Ложе с одной стороны треснуло, и вода через трещину убегала в расщелину. Я разделся донага и залез по пояс в горячую воду. В воздухе стояла прозрачная тишина. Лишь отдалённый шум реки доносил обрывки её жалоб. Снежные вершины, освещённые лунным сиянием, казалось, склонились над долиной. Пар поднимался в холодеющее небо. Лунное сияние затопило всё вокруг и казалось… что казалось я уже не помню, ибо мысль растворилась и заполнила собой весь небосвод. Я лежал нагой и придавленный этой нереальной картиной. И вдруг где-то в вышине запела флейта… Нечасто в жизни случаются моменты, которые память отмечает, как моменты истинных переживаний. Я не помню, сколько я пролежал в этой ванне. Потом я видел этого парня. Через день он сидел на тропе. Англичанин. Кристофер. Он сидел на большом камне и