Седьмая часть очерка о путешествии вокруг Аннапурны весной 1998 года. Первая, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая.
Весь вечер пытаюсь восстановиться с помощью дыхания и нехитрых йоговских упражнений. Идут в ход и базовые лекарства типа аспирина и цитрамона. Сон не идёт, хотя я знаю, что он необходим, как воздух, а теперь уже и вместо него, иначе завтра будет хуже. К середине ночи забываюсь тревожным сном без сновидений. Утром мне немного полегче, но осознание того, что нам предстоит рывок на тысячу метров вверх, тревожит и осадком висит где-то в затылке.
Сегодня погода идеальна, солнце слепит, снежные гиганты сверкают ослепительным сиянием, распространяя покой и величие. Через редкие сугробы и свалявшиеся кучи снега, по раскиданным кое-где снежным завалам и выбросам, через овраги и грязь, мимо чортенов и ячьих стоянок, мы медленно движемся вверх к перевалу. Тундра, покрытая мелким кустарником, или альпийские луга, на которых пасутся мохнатые яки, где изредка мелькнёт на склоне стадо горных козлов, где в небе, распластав крылья, зависнет гордый орёл или семейка любопытных мармотов, посвистывая, потянется из своих нор. Даже сквозь осадок от вчерашнего, перенапряжение и остатки ночной борьбы за жизнь, меня снова охватывает волнение и радость. Стараюсь не забегать вперёд, дышать ритмично и глубоко. Делаем остановки, пьём горячий чай из термосов, сухофрукты, в общем, всё по науке… Тем не менее, где-то за Як Кхаркой начинаю снова ощущать, как медленно нарастает напряжение в голове и снова начинает давать о себе знать затылок. Возле моста понимаю, что уже не иду, а тащусь. Впереди ещё не менее часа подъёма, а завтра — перевал. И всё же сзади нас подгоняют нависающие над долиной громады Аннапурны III, Гангапурны и Кангсар Канга. Где-то вдалеке сзади маячит болтающаяся в седле Алла, укутанная с ног до головы палантинами. Кажется она уже «готова». Следом мужественно двигаются Игорь и Лёша. Мне уже ясно, что на перевал с нами они не идут.
До лоджии добираюсь на автомате. Всасываю в себя термос чая и окукливаюсь в спальнике. Надо лежать, не шевелясь до самого подъёма. Иначе кирдык. Подъём в 4:00. Любой ценой сохранить и, если смогу, немного восстановить энергию. Во что бы то ни стало!! Снаружи какие-то неясные звуки: кто-то ходит, долетают обрывки фраз, хлопают двери, Олег что-то бормочет над моим ухом. Вошла Наташа, вышла. Анатолий зашёл и бубнит и бубнит какую-то чушь. Хоть бы он заткнулся!! В висках стучит, тело в лёгком ознобе. Главное успокоиться, восстановиться и не делать лишних движений. Главное не позволить панике войти в сердце. Она где-то рядом, летает у самой головы. Читаю мантры, но они почти не помогают. Спокойное, полное дыхание йогов действует гораздо лучше. Через некоторое время проваливаюсь в тяжёлое забытьё. Где-то там голоса, неясные звуки, отблески фонарей, снова стук двери. Неожиданный яркий луч в глаза и слова Олега над ухом:
— Андрей, пора! Без пятнадцати четыре… Сможешь идти?
Последняя его фраза становится ключевой. Как я не смогу идти? В животе неприятный комок не то горняжки, не то от страха или отчаяния. Тело сковано, голова тупая – я с трудом понимаю, где верх, где низ. Но зато затылок немного подотпустило и это меня успокаивает. Медленно натягиваю одежду и горные ботинки, складываю рюкзак, и мы выходим в тёмную ночь, в скрипучий холод. Вверх по склону растянулось несколько десятков фонарей. Нам туда. Комок в животе снова даёт о себе знать. Ну что ж, вернусь, если совсем хреново будет. Главное идти, медленно делать шаги, один за другим, сначала правая, потом левая, потом опять правая и опять левая. И не забывать дышать и делать передышки. Время окончательно останавливается. Фонарь, шаги, снег, тропа, звёзды, дыхание, рассвет, горы, тропа, снег, фонарь, шаги, горы, солнце, тропа…
Дава. Я вижу как он, обгоняя меня и поджидая на очередном камне, поёживается от зубодробительного утреннего холода. На него страшно смотреть: он же почти голый, сидит в одной тонкой футболке поверх ещё одной такой же тонкой хб-шки с длинными рукавами. А ведь здесь, на высоте около 5,000 – реальная стужа. Эта мысль ненадолго выводит меня из ступора и оцепенения:
— Дава, возьми мою рубашку! Ты же окоченел!
— Ноу проблем, сэр! Я уже раз двадцать проходил этот перевал, не меньше, за меня не переживайте — лыбится он.
Я останавливаюсь и достаю из рюкзака свою шерстяную клетчатую ковбойскую рубаху, которую в своё время, когда в магазинах не было ничего, я сам кроил и шил по найденным в каком-то советском журнале лекалам. В ней даже петли под пуговицы были обмётаны вручную. Он благодарно щурится и натягивает её поверх майки и толстовки:
— Спасибо, сэр! Вы очень добры! — подмигивает он, устремляясь дальше в сторону перевала.
Моя передышка тоже закончена… Пытка перевалом продолжается: снег, горы, тропа, спины треккеров, освещённые ярким солнцем, гигантские скалы, дыхание, шаг, ещё шаг… остановка. Аннапурна, Гангапурна, Кангсар Канг. Тропа вьётся и вьётся по склону. Кажется, ей нет конца. Но вот вдали, примерно в километре от меня, я вижу явный перегиб рельефа. Ну, наконец-то! Ура!! Вот же он! Перевал?… наверное! А что же ещё? Дава поджидает меня на очередном камне поодаль метрах в ста:
— Дава, вон тааам… это перевал?! — я смотрю ему прямо в глаза.
— Почти перевал, сэр! Отсюда уже недалеко.
Меня немного отпускает. Я с новой силой устремляюсь к перегибу. В голове стучит, сердце выпрыгивает, лёгкие рвутся на части. Под самым «перевалом» меня снова начинают одолевать сомнения.
— Чуть дальше этого холма, сэр! — уже читает мои мысли Дава — полчаса-час, сэр, не больше
У меня снова всё внутри опускается. Полчаса-час? За час я сдохну. Это невозможно! Нет, я не дойду… На «перегибе» открывается новый горизонт, и я вижу вдали ещё один перегиб в километре от себя, на который снова нужно лезть вверх. «Ну, лаааадно.. как скажете… там-то уж точно!»
— Дава, это ведь там? Правда!
— Да, сэр, там! Уже совсем чуть-чуть. Почти дошли!
С отчаянием утопающего поднимаюсь на очередную возвышенность, откуда перед моим взором открывается необъятное до горизонта горное плато, загромождённое возвышенностями и холмами пространство, уходящее вверх в бесконечную перспективу. И тропа, лента которой теряется где-то там, в поднебесье. Я сажусь:
— Дава, ты подлец! Лжец! Подлый лжец… Сволочь! Ты хочешь, чтобы я здесь сдох? Я никуда не пойду!!
— Сэр, что вы? Потерпите… Совсем немного осталось! Не надо торопиться… бистарай, бистарай (медленно-медленно – неп.). У нас есть время.
Его улыбка неотразима. Я хрипло дышу минут десять, делаю глоток горячего чая, потом поднимаюсь и делаю шаг. Потом ещё один. За очередным перегибом тропа снова устремляется вниз, а потом вверх, а потом вниз, а потом вверх. Я уже перестаю спрашивать, считать, оценивать. Я тупо сжимаю зубы и просто бреду, делая частые и долгие остановки. Километр, десять километров, двадцать? Какая теперь разница?
«Наверное, я всё-таки сдохну на этом перевале… и ещё этот чёртов Дава, …давай, давай!.. ещё немного, ещё чуть-чуть… что он мне врёт про этот километр?.. он ведь никогда не появится!… надо просто смириться и идти… а если сдохну, тело, наверное, спустят вниз и отправят родителям… маму, конечно, жалко!!» Снег, шаг, дыхание, горы, тропа, остановка… снег, шаг, дыхание, тропа, горы, остановка… опять тропа, опять снег. На очередном перегибе Дава вдруг сам подходит ко мне и указывает рукой куда-то вдаль. Там на очередном перегибе рельефа полощутся на ветру молитвенные флаги. Я с трудом фокусирую внимание и с сомнением смотрю на эту точку. Надежды уже не осталось и меня уже ничто не радует… туда никак не меньше десяти километров.. ну, ладно, может быть пять, или даже три… ну, ок.. километр… но я всё равно не дойду.. наверное. Тропа, снег, тропа, снег… шаги, остановка, Дава, снег, шаги, остановка, дыхание, Дава, …опять Дава.
Дава сидит, не шевелясь, уже довольно долго, он явно поджидает меня и больше никуда не идёт. «Почему он не идёт?? Может быть, он сам потерялся? Или замёрз? Или решился уже нас бросить, наконец? Улыбка до ушей.. Чего он ржёт?»
— Сэр, поздравляю!! Вы на перевале!!
«Какой перевал? Где перевал? Зачем он сидит?»
Сильный ветер, снег, много снега в лицо, много следов, люди, ещё люди. Небольшая площадка, посреди которой мигает, полощется на ветру стена разноцветных лоскутков со священными письменами. Сложенная из камней приземистая хижина, из трубы которой тянется вверх шлейф дыма. Горячий чай, смех, хлопки по спине, Наташа, Толик, Олег, фотографии. Я даже не заметил, что примерно час, как клочковатые облака затащили и укутали солнце в ватный мешок, который вдруг порвался и теперь эта вата мокрыми кусками лепит мне в глаза. Деревянная лавка в каменном домике, дымная печка, запах кизяка, смеющиеся лица, горячая кружка в руках, туман в голове…
Кто-то вдруг снова одёргивает шторку в небе, и яркие лучи начинают играть на снежинках и на гладко-голубых бугристых языках чистого льда, распластанных по склонам Пика Торонг, пытающихся лизнуть эту сладкую перемычку, на которой мы стоим. С её кромки видны остроконечные горы и уходящая вниз долина реки Кали-Гандаки. «Что, нам ещё вниз спускаться?!» Мозг, наконец, начинает работать… Нужно спускаться и как можно скорее: в голове уже стучит, затылок ломит. Ещё немного и начнутся реальные проблемы. Склон завален массой местами рыхлой, местами плотной снежной пудры. Мы в ней тонем, и часто проваливаемся по бедро. Тропы нет, есть направление. Метров сто такого спуска и нужен отдых. Наконец, до меня доходит, что со мной пенка и её можно использовать «по назначению». Разворачиваю «серебром» к склону и делаю «лодочку», стянув края к центру… Пойееехали! Не то чтобы бобслей, но сани – вполне себе, а скорость спуска увеличивается раза в два. Как вниз доехали не только уши история умалчивает. Часам к четырём дня, «упоротые» в хлам, вваливаемся вчетвером в лоджию в Муктинатхе. Ну и денёк!! Завтра днёвка.
Комментарии